""Если бы мы пошли в бой без боеприпасов, то погибли бы и тогда, наверное, стали героями", - боєць АТО

У Донецькій області засудили офіцера, який відмовився виїжджати на передову без належного озброєння і тим самим врятував життя бійців. Про це пише видання ФАКТЫ, інформують Патріоти України.

Историю Игоря Глущука (на фото) журналисты узнали от членов Харьковской правозащитной группы. Там первыми сообщили об офицере, который оказался на скамье подсудимых. В отношении бойца открыли уголовное дело по статье «Неповиновение, открытый отказ от исполнения приказа начальника».

— Игоря Глущука обвинили в том, что он не только сам отказался выполнить задание командира, но и якобы подстрекал рядовых и офицеров к невыполнению командирского приказа, — рассказали в Харьковской правозащитной группе.

— Хотя в действительности именно благодаря умению Глущука ориентироваться в ситуации удалось уберечь от гибели сорок наших солдат.

«Офицера Глущука назначили на должность командира отделения 30-й отдельной механизированной бригады в августе прошлого года, — рассказали в Харьковской правозащитной группе.

— 29 января 2015 года комбат Григорак дал устный приказ сопроводить несколько машин БМП в Дебальцево. Перед отъездом бойцов никто не предупредил, что им понадобится полное вооружение, боекомплекты, теплые вещи, продукты и вода.

Военные ехали без света (такой была команда руководства), в сопровождении офицеров. Когда они прибыли на место, начался вражеский обстрел. Боевики стреляли из „Градов“ и минометов. Когда обстрел, продолжавшийся в течение четырех часов, закончился, приехал замкомбата подполковник Голуб.

Он приказал бойцам ехать на передовую и занимать оборону. Бойцы стали задавать вполне логичные в такой ситуации вопросы: как они смогут вести бой, если у них нет боекомплектов и не пристреляны пушки?

Голуб заверил, что необходимые боеприпасы привезут, но только… через три дня. При этом бойцы, по сути, находились возле Дебальцево незаконно, потому что письменного приказа о выполнении боевой задачи не поступало.

Более того — на тот момент не было даже приказа о командировании этих бойцов в Донбасс. Как того требует статья 37 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Украины, Игорь Глущук обоснованно доложил Голубу, что выполнить приказ без вооружения невозможно.

К тому же не было и продовольствия. Выполнение поставленной задачи наверняка стало бы фатальным для солдат. Бойцы вернулись в село Покровское.

В итоге Глущука обвинили в том, что он не только сам отказался выполнить задание командира, но и подстрекал рядовых и офицеров к невыполнению командирского приказа.

Хотя фактически он спас жизни солдат, которых безоружными пытались бросить на вооруженного до зубов противника». О ситуации с Игорем Глущуком сейчас рассказывают многие газеты и телеканалы.

Побратимы Глущука встали на защиту своего командира. И утверждали в суде: решение вернуться в Покровское приняли они все, а не один Игорь.

— Мы понимали, что станем пушечным мясом, — возмущается боец Руслан Батыльчук. — Ведь когда выезжали из Покровского, нам поставили задачу — сопроводить колонну, и все.

Из боеприпасов у нас было по четыре рожка патронов и по две гранаты на бойца. Любой военнослужащий в зоне АТО знает — в бою этого хватило бы максимум на 10—20 минут. Нам не дали ни жгутов, ни аптечек.

То есть если бы кто-то получил ранение, мы бы ничем не смогли ему помочь. Отправлять бойцов с такой «экипировкой» на передовую — значит отправить их на верную смерть.

О том, что нам следует занимать оборону, подполковник Голуб сообщил, уже когда мы стояли на Кресте (так называют очень опасный перекресток в Дебальцево. — ред.).

Подполковник Голуб уехал в штаб, оставив нас со старшим колонны Рыбаком. — Поставленную задачу мы выполнили — колонну сопроводили, — говорит Игорь Глущук. — Но команды ехать обратно в село Покровское не поступало.

Вот мы и остались стоять на перекрестке. Кстати, еще за день до этих событий, когда мы только получили устный приказ сопроводить колонну до Дебальцево, я сказал командиру, что техника не готова — сообщил, что нам нужны боеприпасы, а в моей машине не пристреляно оружие.

Но командир ответил, что ничего страшного — мол, нас же не на боевое задание отправляют. Вот мы и поехали без боеприпасов, теплых вещей, еды и воды. Уже позже узнали, что наши боевые машины больше 30 лет простояли на складе и их вообще нельзя было использовать в АТО.

В двух машинах пушки были законсервированы. Когда мы остановились на перекрестке в Дебальцево, ребята, которые находились там на блокпосту, предупредили: «Здесь все время стреляют, а вы стоите, как мишень».

Наши боевые машины действительно стояли рядом, хотя по правилам должны были находиться на расстоянии 150 метров друг от друга — чтобы враг во время обстрела не уничтожил все одновременно.

Я сказал об этом старшему колонны Рыбаку, попросил дать приказ расставить боевые машины по инструкции. Но Рыбак не отреагировал на мою просьбу. И тут начался обстрел. — По нам лупили минами и «Градами», — вспоминает боец Руслан Батыльчук. — Мины разрывались совсем рядом. Наши ребята тогда чудом не пострадали.

Обстрел длился не меньше четырех часов. И только когда он закончился, появился подполковник Голуб. Сказал, что нам нужно выдвигаться в сторону Углегорска и занимать там оборону. Мы напомнили, что не готовы — нет ни боеприпасов, ни аптечек.

Но Голуб приказал все равно ехать на передовую. «Боеприпасы и обезболивающее привезут, — заверил. — Через… два-три дня». Но через два-три дня нам бы уже никакие боеприпасы не понадобились — к тому времени нас бы уже просто убили. — Мы сказали, что выполним приказ, но дайте хотя бы боеприпасы! — горячится Игорь Глущук. — Какой от нас толк на передовой, если нам нечем стрелять?

Это было совершенно очевидно, и даже подполковник Голуб на суде с этим согласился — признал, что мы не были материально-технически обеспечены.

— Меня удивляет заявление прокурора о том, что Игорь якобы подстрекал нас не выполнять приказ, — говорит боец Николай. — Это неправда. Мы все возмущались, потому что прекрасно понимали, к чему это приведет.

Сорок бойцов привезли бы домой в цинковых гробах. Мы сказали подполковнику, что вернемся за боеприпасами и аптечками — и сразу же поедем в Углегорск на передовую. — На что Голуб ответил: «Делайте, что хотите», — вспоминает Игорь Глущук. — В результате мы вернулись в Покровское и попросили комбата выдать нам боеприпасы.

Но комбат сказал, что боеприпасов нет, и дал приказ идти отдыхать. Потом мы узнали, что вместо нас на Углегорск отправили несколько машин с ребятами из 14-й роты. — На следующий день после инцидента приехали следователи из военной прокуратуры, — рассказывает Руслан Батыльчук.

— Спрашивали, почему мы не выполнили приказ. Каждый из нас объяснил причину. Меня до сих пор удивляет, почему уголовное дело открыли именно против Игоря.

Ведь Игорь — командир только одной боевой машины. В его подчинении находились восемь человек. У других машин были свои командиры, которые тоже приняли решение уходить. Думаю, причина в том, что у Игоря во время этих разборок произошла перепалка с офицером, отвечающим за работу с личным составом.

Игорь тогда возмутился: «Из нас хотели сделать пушечное мясо. Чем бы мы помогли своей стране, если бы все погибли в первом же бою?» Несмотря на слова бойцов, в отношении Игоря Глущука открыли уголовное производство.

Следующие пять месяцев он провел в СИЗО в Артемовске. — Еще когда я сидел в изоляторе временного содержания, ко мне пришел следователь и сказал: «Я не хочу тебя закрывать. Уехали сорок человек, а сидишь ты один», — вспоминает Игорь Глущук. — Но меня все равно арестовали.

Уже когда я был в СИЗО, мне сказали: «На самом деле тебя не за что сажать. Сто тысяч гривен — и ты выходишь на свободу». Но где я мог взять такие деньги?

У меня не было даже 70 тысяч, чтобы внести залог. — Мы тем временем уже были в Дебальцево, — говорит Руслан Батыльчук. — Это было тяжелое время. Вышли оттуда с большими потерями.

Вернувшись с фронта, первым делом поехали на суд — чтобы дать показания по делу Игоря. Рассказали на суде правду. Показания сослуживцев Игоря отражены в приговоре.

Все они объясняли, почему приняли решение возвращаться. Адвокат Игоря просил суд расспросить работников инженерной службы о состоянии боевых машин, на которых Игорь Глущук с сослуживцами должен был ехать в Углегорск.

Но судья ходатайство отклонила. — 37-я статья Устава внутренней службы Вооруженных Сил Украины гласит: если военнослужащий не может выполнить боевую задачу, он должен немедленно сообщить об этом командиру, — объясняет Игорь Глущук. — Мы с командирами других боевых машин так и поступили.

В моем подчинении были молодые парни, у которых вся жизнь впереди. Как я мог отправить их на передовую, понимая, что им нечем отстреливаться? В суде ребята благодарили меня за то, что остались живы.

Однако подполковник Голуб с такой позицией Игоря и его подчиненных не согласен. На суде он заявил: бойцы не выполнили приказ. — Они должны были занять определенную позицию обороны, — настаивал на суде подполковник Андрей Голуб.

— Материально-технического обеспечения не было, карты и радиостанции тоже отсутствовали, о чем я сообщил руководству. Были вызваны инженер, топограф, карты распечатали.

Позиции не были подготовлены в инженерном отношении, но для их укрепления была выделена специальная техника. Таким образом все вопросы материально-бытового обеспечения были решены.

Вернувшись к личному составу, я сообщил об этом старшему колонны Рыбаку, после чего дал личному составу задание. Бойцы стали возмущаться, что нет боеприпасов.

Среди тех, кто возмущался, был и Глущук. После этого колонна вернулась в Покровское. Кто ее вел, я не видел. Бойцы не выполнили приказ.

Они должны были занять вторую линию обороны в шести километрах от Дебальцево, и подвоз боеприпасов к тому месту был возможен.

Такие же показания на суде дал старший колонны Рыбак: «Подполковник Голуб говорил бойцам, что материально-техническое обеспечение будет. Но личный состав возмутился, что их отправляют на смерть».

«Голуб пообещал привезти боеприпасы через три дня! — парировали бойцы. — К тому времени нам они уже не понадобились бы». — Дело в том, что письменного приказа, который мог бы подтвердить, куда именно направляли бойцов — на вторую линию обороны или непосредственно на передовую, нет, — говорит адвокат Игоря Глущука Руслан Хомич.

— Он сгорел во время выхода украинских военных из Дебальцево. Зато в материалах дела есть ответ от руководства контрразведки о том, что Игорю Глущуку и его побратимам было приказано непосредственно вступить в бой в Углегорске.

А они не могли этого сделать по объективным причинам — отсутствовали боеприпасы, в боевой машине Игоря не было пристреляно оружие.

Ни Глущук, ни его сослуживцы не стали отказываться исполнять приказ. Они просто заявили, что поедут за боеприпасами. Подполковник им не препятствовал — по словам военнослужащих, он сказал: «Делайте, что хотите».

Хотя имел полномочия остановить бойцов, даже применить оружие. Вернувшись в Покровское, бойцы попросили боеприпасы, чтобы вернуться в Дебальцево. Но им сообщили, что этого делать не нужно.

Поэтому нет оснований считать, что Игорь Глущук категорически отказался выполнять приказ. Офицера Глущука приговорили к пяти годам лишения свободы с отсрочкой на три года.

— Сотрудники суда, фамилии которых не могу назвать, говорили, что судья намеревалась вынести оправдательный приговор, — замечает Игорь Глущук. — Но не выдержала напора со стороны военной прокуратуры. Хотя это просто разговоры.

Она живет на оккупированной территории, каждый день ездит оттуда в Артемовск и очень боится потерять рабочее место. Как бы там ни было, я буду оспаривать приговор.

Не хочу иметь судимость за преступление, которого не совершал. Если бы я уклонялся от воинской службы, не пришел бы в военкомат. Но я хотел защищать свою страну. И ни о чем не жалею.