Європейські колонізатори навіть не уявляли сакральні витоки цього народу: Чому ефіопи більш "просунуті" християни, ніж українці

"Считаете, что выражение "священный лес" - языческое? Не спешите с выводами. Возможно, это новый христианский мейнстрим. "Если вы видите лес в Эфиопии, то, скорее всего, в его центре находится церковь", - пишет журнал Nature. Лесные массивы, некогда покрывавшие 45% территории страны, пали жертвой бурного развития сельского хозяйства и теперь занимают не более 5%. На фоне сельскохозяйственного бума, охватившего страны во второй половине ХХ в., церкви также потеряли значительную часть своих земель. Но все же им удалось кое-что сохранить", - пише Катерина Щеткіна у своїй статті, передають Патріоти України, та продовжує:

"Церковные леса" занимают от 3 до 300 га и играют огромную экологическую роль. Около 35 тыс. крошечных лесных массивчиков вокруг храмов Эфиопской православной церкви стали ноевыми ковчегами для живых организмов, ранее обитавших на значительно более широких просторах эфиопских лесов. Кроме того, церковные оазисы очищают и охлаждают воздух, собирают воду, предохраняют грунт от эрозий. В свою очередь, оазисы сохраняются благодаря священному статусу: они используются для крупных религиозных собраний, захоронений, молитвенных бдений. Они под табу - по ним нельзя просто ходить, тем более выпасать скот. Так они оказываются фактически заповедниками.

Но при этом они, как это часто бывает с учеными, сами не до конца осознают, с чем имеют дело. Трудности перевода с языка религии на язык рациональности и наоборот дает о себе знать. Как и некоторая самоуверенность людей науки - рациональный подход они считают самым эффективным. Хотя тот факт, что церкви сохранили свои леса, мог бы подсказать, что рациональный способ осознания ценности окружающей среды - не единственный возможный. Иногда это делается только потому, что сохранение природной среды - неотъемлемая часть религиозного мировоззрения. И не языческого, как принято думать, а самого что ни на есть христианского.

Эфиопская православная церковь - явление, достойное изучения с разных сторон. Это древневосточная - дохалкидонская, т. е. признающая только первые три Вселенских собора - церковь, которую относят к православным, но на самом деле она является "дочерней" для Коптской церкви. Эфиопская церковь, согласно исследованиям, самая эффективная с точки зрения миссии - больше 90% населения Эфиопии являются верными этой церкви.

Интуитивный экологизм Ефиопской церкви - неотъемлемая часть (или следствие) тотальности христианского мировоззрения для ее верных. Если весь мир создан Богом, он священный. Для культур, не сильно затронутых антропоцентризмом, любое божественное создание ценно не менее, чем человек.

Но ведь так и было предусмотрено планом? Это к нему, к Адаму Бог привел всех тварей, чтобы он их назвал, стал для них хозяином. Однако означало ли это, что человек может пренебречь ими, если это будет ему удобно? Или "главный" - это тот, который должен заботиться о них? Во всяком случае, человек о Боге именно такого мнения - как об источнике заботы. Сам же он себя заботой о "малых" не утруждает. Несмотря на то, что они такие же Божьи творения, как и он сам.

Этот вопрос - об ответственном отношении к миру, созданному Богом и переданному на попечение человеку - в европейской христианской традиции не был предметом пристального изучения вплоть до конца ХХ в. Природоведение церковь уступила своей подросшей и ушедшей в самостоятельное плаванье дочери - науке. Которая теперь учит церковь, как ей правильно любить то, что создано Богом. "Все создания большие и малые, все создания мудрые и удивительные, все создания прекрасные - Господь создал их всех" - это осталось в церковных гимнах. Но церковь это напоминание о божественном происхождении мира не считала прямым указанием сохранять биоразнообразие как божественный дар.

Это можно считать странным - учитывая не только сюжет о божественном творении "всех созданий", но и сюжет о Ковчеге, в который Ной по указанию свыше должен был собрать всех тварей в достаточном количестве для восстановления популяций после Потопа. Бог, как видите, позаботился не только о праведниках среди людей, но и о других "созданиях больших и малых". Но люди и после этого выразительного намека Господня не придали этому сюжету нужного значения - фигура Ноя и грандиозный проект Ковчега оказались интереснее, чем та забота, которую Господь проявил в отношении всех прочих тварей.

Когда он пытался увлечь в разговор о природе патриарха Кирилла, приехавшего торговаться о Томосе для Украины, это был вовсе не троллинг - хотя московский гость, возможно, именно так и думал. Патриарх Варфоломей, действительно, очень озабочен сохранением окружающей среды.

Интересно, сумеет ли он увлечь в этот разговор свою "дочку" - новую украинскую церковь. Ей бы это очень пошло на пользу. Но это, к сожалению, маловероятно - "экобогословие" у нас все еще считается чудачеством. Полно других проблем - Томос, "московские попы", патриарх Филарет с его амбициями, раскол, каноническая территория, русский мир, переходы и переименования. В общем, у нас серьезные проблемы - что нам птички-цветочки...

Не сильно лучше продвигаются экологические инициативы у греко-католиков, которые в последнее время взялись за некоторые "экологические ниши" всерьез, но пока так и не преуспели. В нашем селе на церковной ограде висит огромный баннер, призывающий отказаться от искусственных цветов. Парох даже иногда в проповедях призывает: не нужно пластиком могилы заваливать. Но он звучал бы куда убедительнее, если бы не стоял в этот момент между двумя роскошными букетами пластиковых калл.

Еще одной - пока бесплодной - попыткой побороться за биоразнообразие со стороны священноначалия УГКЦ стали призывы отказаться от практики выжигания травы. Тут, впрочем, речь идет уже не только о сохранении живой природы, но и об элементарной безопасности. Однако верные пока не внемлют.

Что уж говорить о "гонке за статистикой", которую устроили наши православные деноминации, с массовым принесением в жертву городских скверов, застроенных на скорую руку церковками с типовой архитектурой и дворами, закатанными в бетон. Они же не язычники, да и скверы - не "священные рощи".

Для нас христианство - в самом прекрасном случае - сводится к личной духовной практике. И если мы - как добрые христиане - можем сдерживать себя и стараться вести себя с другими людьми "по Писанию", то в своем отношении к не-человекам мы даже не язычники - которые, по крайней мере, хранили свои "священные рощи". Мы просто атеисты.

Экологизм - это выход христианства на качественно новый уровень. Увидеть в ближнем "образ и подобие" проще, чем весь мир вокруг увидеть как плод Господней любви. И отнестись к нему соответственно. Но именно эта способность станет в будущем мерой христианского совершенства.

Эфиопские христиане, заботливо обносящие свои церковные леса каменными стеночками, дабы защитить их от нечаянных вторжений скота, на этом пути оказались значительно более продвинутыми, чем мы со своими прошловековыми политическими страстями по "церковному строительству".